Неподдельная искренность, мягкая вдумчивая лирика, чуткое сопереживание песне, красивый выразительный баритон… Юрий Иосифович с первых музыкальных фраз покорял зрителей. Покорял правдой чувств, той силой внутренней убеждённости, тем глубоким лиризмом, которые никогда и никого не оставляли равнодушным. Его мощный и сильный, бархатистого тембра голос буквально заполнял зал. И секундная тишина после того, как замирала последняя нота, и вспаривающие эту тишину аплодисменты яснее самых громких слов говорили о заслуженном всенародном признании артиста.
Он гордо и честно шёл по жизни с глубоким убеждением, что «общество социальной справедливости – идея из ряда вечных. Поэтому пещерная ненависть к коммунизму совершенно неоправдана!».
Глубоко преклоняясь перед песенным наследием Народного артиста СССР Юрия Иосифовича Богатикова, чтя Человека, воспитанного на высокой культуре, Артиста, который по всему миру гордо нёс советскую песню, во время выступлений в едином порыве поднимал целые стадионы, всегда оставался при своих убеждениях, его друзья и поклонники вместе с Леонидом Ивановичем Грачом возложили цветы к памятнику великого Маршала советской песни с вечным признанием: «Остаюсь с обманутым народом!».
Песня из репертуара Юрия Иосифовича Богатикова
ВСПОМИНАЙТЕ, ЛЮДИ
Вспоминайте, люди,
Тех, кого не стало,
Вспоминайте, люди,
Времени так мало.
Припев:
Дни минули, минули, нас не миновали,
Это мы за Родину, жизни отдавали,
Это мы под грозами, к черту в пекло лезли,
Это мы над росами зорями воскресли.
Постарайтесь, люди,
Быть людьми до грани,
Постарайтесь, люди,
Никого не ранить.
Припев:
Век людской короткий
Пусть длиннее станет,
В орудийных глотках
Пусть снаряд застрянет.
Припев:
Это мы под грозами, к черту в пекло лезли,
Это мы над росами зорями воскресли.
Это мы над росами зорями воскресли.
Последнее интервью
Юрий Богатиков: «Нам рано на покой…»
Вообще-то он исхитрился родиться 29 февраля. Но поскольку такой день бывает раз в четыре года, Юрий Иосифович решил праздновать свое появление на свет чуть раньше.
– Как идет подготовка к юбилею, Юрий Иосифович?
– В этой связи мне обещают приятные неожиданности. Знаю, что меня будет награждать Россия. Правда, чем – пока неизвестно. Детали держатся в тайне. Не сомневаюсь, что придет послание от Президента Путина, – недавно я пел для него. 24 марта состоится мой концерт в Большом театре.
– Какой Вы все-таки молодец!
– Это не я, а голос мой молодец.
Я же лишь сосуд, хранящий душу и талант.
– В первую очередь Вы очень обаятельный мужчина.
– Да ладно тебе!.. Росточка я маленького, наполеоновским синдромом страдаю.
– Только между нами: женщины таких очень любят.
– Это потому что мы, маленькие, все в перчик ушли (хохочет).
А вообще, предъюбилейное настроение у меня пасмурное. Жаль, что жизнь так быстро пролетела, и еще больше жаль, что ее так мало осталось. С грустью наблюдаю юбилеи, проходящие в последние годы в концертном зале «Россия». Это ведь уходящее поколение прощается со всеми. Увы, и я к нему отношусь, поэтому печально вдвойне. Но пир на весь мир все равно закачу – будет грандиозная пьянка- гулянка. Я и тебя приглашаю.
– Спасибо. В ресторане празднование планируете?
– Боже упаси! Терпеть не могу эту казенщину. Гостей соберу дома. Все будет как в старые добрые времена. Нарежем ведро винегрета и столько же салата «Оливье», наварим раков, испечем вкуснейшую кулебяку, красивую и сытную. Поставлю море водки и прекраснейшего крымского вина. И еще открою бутылку вина урожая моего первого дня рождения.
– То есть выдержкой в 70 лет?
– Да! Представляешь, какой это нектар? Называется «Мускат белый красного камня». Редчайшее вино, мне его подарил давний друг, директор «Массандры» Николай Константинович Бойко. К слову, такую же бутылку я презентовал ко дню рождения Витольду Павловичу Фокину.
– Ну а как обстоят дела с пищей духовной?
– Скажу честно: ни о каких особых проблемах в последнее время не задумываюсь, поскольку я недоступен для информации. Видеть то, что предлагает наше телевидение, противно, поэтому настроил один канал – «Культура» – и с удовольствием смотрю все его программы. В основном же занят записью новых песен. Недавно закончил произведение под названием «Три бомжа».
– Человек, подошедший к столь славному юбилею, очевидно, разделяет свою жизнь на основные этапы. Каковы они у Юрия Богатикова?
– Первый, конечно же, детство. Все, как в хрустальной мечте Остапа Бендера, ходят в белых брюках. А еще хорошо помню запах шахт, запах сгоревшего угля. Сейчас это называется вонью, а тогда он казался мне чем-то легким, майским, родным.
Второй этап – эвакуация. Узбекистан, Бухара. Я с пацанами обследую старинные крепости. Вся романтика моей души оттуда, она воспитана тайной Востока.
Следующий период связан с Харьковским ремесленным училищем, куда я поступил в 12 лет, чтобы получать карточку на хлеб. Тогда его по нормам выдавали: иждивенцам - 300 граммов в день, детям – 400, рабочим – 700, а шахтерам – целый килограмм. Так что общеобразовательной школы в моей жизни не было, сплошная ремеслуха.
Родное училище связи № 11 знаменито еще и тем, что воспитало одного из гэкачепистов, члена Политбюро, секретаря по промышленности. Вот только фамилию его я запамятовал. Вместе с нами такое же ремесленное училище оканчивала Народная артистка СССР, голос всех времен и народов, равных которому нет и не будет, Евгения Семеновна Мирошниченко.
Дальше идет служба на флоте. О-о-о, это особая статья!..
– Вас туда направили?
– Нет. Сам пошел. Я ведь был придурочный, комсомолец до мозга костей. Вот по комсомольской путевке и отправился на Тихоокеанский флот, во Владивосток.
– Дедовщина уже процветала?
– Нет. Каждый знал свое место. Тогда все больше служили бойцы, успевшие захватить войну, – 40-летние закаленные мужики, которым подобное и в голову-то прийти не могло. Флот – это особая сила.
Затем учеба в Харьковском училище. Ну и работа, работа, работа, которая продолжается по сей день.
Хотя стоп... Был в моей жизни еще один мрачный, переломный момент, связанный с перестройкой. Я страшно растерялся. Получилось так, что именно в то время ушел из семьи, причем в одном спортивном костюме, прихватив с собой лишь бритвенные принадлежности да собаку. И запил, крепко запил. Помню, в комнате стояла лишь армейская кровать и 200 пустых бутылок.
– Вы их пересчитывали?
– Да кто ж его знает, может, в глазах двоилось... Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы не друзья. Витольд Павлович Фокин, Эдуард Михайлович Смольный и Леонид Иванович Грач в прямом смысле меня спасли.
Но больше я о том темном периоде накануне юбилея говорить не хочу.
– Встречи с какими людьми оказались в Вашей жизни судьбоносными?
– Конечно же, с директором Харьковского областного телеграфа Василием Ильичом Акуловым. Он меня, молодого, здорового, всегда в самодеятельность проталкивал, на всевозможные конкурсы выдвигал, на съезды, олимпиады. Затем подключился первый секретарь Ворошиловградского обкома партии Владимир Васильевич Шевченко. Ну и Николай Карпович Кириченко, поскольку раньше именно партия поддерживала народные таланты.
Но в первую очередь, конечно же, я благодарен моим родителям. Они были воистину героическими людьми, поскольку в ту страшную войну ни одного из нас (а детей было восемь душ) не отдали в детский дом. Сестры у меня хорошие, всегда брату помогали. Помню, после службы на флоте я еще года полтора проходил в училище в матросской робе – ничего другого попросту не было. Затем сестры сбросились и купили мне первый в жизни костюм.
– Что-то Вы ни словом пока не обмолвились о коллегах-певцах.
– Бог с тобой! Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из них мог меня поддержать? Один Юра Гуляев всегда очень хорошо относился, а так... Все свысока глядели. Возможно, из-за того, что я ростом не вышел. Да и не верю я в дружбу между артистами. О таких говорят: «Они любили друг друга насмерть».
– Старое поколение исполнителей Вас тоже особо не жаловало?
– Нет. Я пробивался только собственным горбом, упрямством, флотской закалкой. Очень много работал, очень. Поэтому и сделал карьеру.
А знаешь, в чем мне не повезло? Да в том, что мое 70-летне совпало с выборами. У нас в Крыму в связи с этим настоящая война идет. Ну а я пошел другим путем: на собственные деньги устраиваю огромное шоу местного значения. Буду работать с симфоническим оркестром.
– Вы неутомимы.
– А что делать? Во всяком случае, я пою, поскольку петь сегодня практически некому. Пищат, как мыши, и не более. Давайте смотреть правде в глаза: если и дальше слушать такого товарища, как Поплавский, народ позабудет, что такое настоящий вокал. Артистов Национальной оперы наше телевидение по непонятным причинам игнорирует, а там есть великолепные голоса. Ну а эстрада Украины – полный кошмар. Хотя лично мне нравится Иво Бобул – хороший, крепкий певец. Еще я в восторге от последнего клипа Коли Мозгового «Любов останньою нiколи не буває». Он там вместе с певицей Ольгой Макаренко поет. Здорово, мелодично. Это именно то, что называется стильной украинской песней.
– Юрий Иосифович, признайтесь честно, в свои 70 на сколько себя ощущаете?
– Ой, вот с этим настоящая трагедия. Клянусь! Представляешь, когда бреюсь, стараюсь вообще на себя в зеркало не смотреть. А все потому, что во многих отношениях ощущаю себя 25-летним мужчиной. Здесь, как говорится, ум с сердцем не в ладах. Ну почему, спрашивается, так несправедливо жизнь устроена? Я приобрел все! На концерте могу держать публику ровно столько, сколько захочу. Могу заставить ее орать, или, на- оборот, сидеть тихо-тихо. Могу купить практически все, что захочу, и с легкой душой избавиться от лишнего. Могу доставить себе любое удовольствие. И женщине тоже. Но как только вспомню, сколько мне лет... за голову хватаюсь. Мама дорогая, и за что, спрашивается? Почему человек, достигнув в жизни многого, обязательно слышит звонок оттуда: «Собирайся, дорогой. Пора»?
– Юрий Иосифович, побойтесь Бога! Вам-то куда пора?
– А, пожалуй, ты права. Какие наши годы? Тем более, что я полон сил, идей, много работаю. Да и Гордон со мной клип еще не записал. Уверен, мы с ним еще так споем, что ой-ой-ой! Словом, правильно поется в одной до боли знакомой песне: «Нам рано на покой...».
Елена Кунгурцева,
2002 г.