К 23 августа всех основных участников событий арестовали. Всего нас, “путчистов”, было четырнадцать, но В. Болдина и В. Грушко по болезни выпустили. Остальные до суда просидели по полтора года. Генеральный прокурор В. Степанков все это время суетился, меняя несколько раз формулировки обвинения. Наконец решил оставить так, как было объявлено первоначально: “Измена Родине с целью захвата власти”. Статья предусматривала 15 лет строгого режима или расстрел с конфискацией имущества. При этом протоколы следствия — задолго до его окончания — были запроданы западной прессе и широко в ней опубликованы.

Какую же власть, спрашивается, хотело “захватить” руководство страны? Разве у Председателя Правительства, Председателя Верховного Совета, председателя комитета госбезопасности, министра обороны было мало власти? Одному лишь Главнокомандующему сухопутными войсками заместителю министра обороны, то есть мне, подчинялось полтора миллиона солдат и офицеров. Это восемнадцать военных округов и групп войск, семь военных академий, сорок высших военных училищ, восемь Суворовских, десятки НИИ, крупных испытательных полигонов, ремонтных заводов, арсеналов, складов и т. д. У многих ли глав государств было в ту пору столько власти?

Позже, разогнав Советы и расстреляв Белый дом, Б. Ельцин в целях как бы умиротворительных договорился с Председателем Государственной Думы И. Рыбкиным издать постановление, которым амнистировали и тех, кто проходил по делу ГКЧП, и тех, кто противостоял преступным деяниям Б. Ельцина в сентябре—октябре 1993 года и находился в Лефортовской тюрьме (Р. Хасбулатов, А. Руцкой и др.). Но еще одним постановлением Госдумы ликвидировалась в связи с амнистией и парламентская комиссия по расследованию событий сентября—октября 1993 года. То есть произошел некий размен: амнистируем незаконно арестованных, но одновременно ликвидируем комиссию, которая должна была изобличить Б. Ельцина в антиконституционном перевороте осенью 1993 года.

Председательствующий (судила гэкачепистов Военная коллегия Верховного Суда) генерал-лейтенант А. Уколов опросил всех подсудимых, как мы относимся к амнистии. Все согласились. Я вначале тоже. Но с условием: “Если будет возбуждено дело по факту развала Советского Союза”.

Поскольку же дела не возбудили, я при повторном опросе подал письменное заявление, что от амнистии отказываюсь и требую суда. Для меня было важно, чтобы на суде (а процесс был открытым и зал каждый день был забит народом до отказа) прозвучала правда — кто виновен в разрушении Советского Союза. При этом, конечно, я защищал и свою личную честь, ведь я боролся за сохранение Союза, выполнял свой конституционный долг.

В числе свидетелей я потребовал вызвать в суд М. Горбачева. Его допрашивали два дня, в том числе один день с утра до вечера, вопросы ему задавал я. На главный мой вопрос: “Свидетель, почему вы в итоге своей деятельности стали изменником Родины и предателем нашего народа?!” — ответа нет до сего времени.

Верховный Суд меня оправдал, а власть рассвирепела. Бывший член Политбюро А. Яковлев заявил: “Этот суд надо судить”, а Б. Ельцин потребовал опротестовать оправдательный приговор. Протест был принят, и через несколько месяцев меня судили в третий раз — это был Президиум Верховного Суда. То есть выше — только Бог! Но и третий суд меня оправдал, признав, что все мои действия и заявления были правильными. Мало того, суд принял мое письменное ходатайство “О возбуждении уголовного дела по факту развала Советского Союза” и вынес определение, в котором рекомендовал Генеральной прокуратуре рассмотреть мое ходатайство и возбудить уголовное дело по факту развала Советского Союза или отказать мне в моем ходатайстве, но с мотивацией. А какая может быть мотивация, когда Советского Союза нет?

С 1995 года, то есть после всех судов, когда меня уже избрали депутатом Государственной Думы, ежегодно в августе ко мне приходят корреспонденты многих изданий и, конечно, ТВ и задают все тот же вопрос: “Скажите, а как было на самом деле?” Я пересказываю все, что говорил на судах, то есть истинную правду, но на экранах все тот же Н. Сванидзе неизменно выступает все с той же ложью и с теми методами оболванивания народа. Однако вопреки этой методической массированной обработке сознания 37 процентов нашего общества поддерживают попытку гэкачепистов сохранить страну.

Сегодня, шестнадцать лет спустя, приходится признать, что ГКЧП как орган государственного управления страной, необходимый в тогдашних и впрямь чрезвычайных условиях, фактически не состоялся. Он даже не занял определенной позиции в отношении М. Горбачева. А как можно было в те суровые дни спасти Союз, не отстранив его от власти? Убежден: Верховный Совет СССР и Верховные Советы республик, в том числе российский, возглавляемый Б. Ельциным, поддержали бы такой шаг.

И здесь само собой просится сравнение девяносто первого года с 2001-м, когда страна в результате десятилетнего разгула “семейной демократии” и олигархического произвола оказалась в гораздо более отчаянном положении: тут и раскол ее по живому, и развал ее мощной экономики, и ослабление оборонной мощи, и неслыханное падение авторитета в мире. Все это принесло неисчислимые бедствия миллионам как наших сограждан, так и народам других, бывших советских республик...

Ну и последнее. Моя правота как защитника Советского государства в августе 1991 года троекратно подтверждена судом. Моя совесть чиста. А вот Б. Ельцин ушел от ответственности. И Горбачев, похоже, ответит уже только на том свете. О чем приходится лишь сожалеть.

Валентин ВАРЕННИКОВ,
Герой Советского Союза, член ГКЧП

мы в социальных сетях